Окошко в Тонкий Мир

В казенном доме погасили свет, всё наше крыло погрузив во мрак.
Окно и фонарь: там белый снег танцует тихо, как мой старший брат.
А ведь это, правда, мой старший брат, да – за окном мой страшный враг
Показал рукой наш тайный знак, я не ответил никак – я убитый нахуй.
Убитый не насмерть, убит лекарством. Тут хорошо, но небезопасно.
Лежу на боку и окошко близко, и чем ближе оно – тем больше риска.
На тумбочке нитка особых бус, и на счастье котовый ус,
И на ужин перловый мусс, и наружу не особо рвусь.

Только заделайте это окошко в тонкий мир,
Оттуда лезут те, кого неловко называть людьми.
Это не просто окно палатное, это у вас отношенье халатное,
Было бы моё леченье платное – вы бы заделали окно, чтобы было мне приятно.

А чо тут рассказывать? Он в это окно залазает,
И хотя он любит party под Nazareth он меня продолжает наказывать, наказывать.
Закрываю глаза и вижу: мы с братом лицом к лицу, мое главное желание - уйти отсюда,
Ведь когда не складывается беседа, начинаю истерить и в ход идет посуда.
Пацы называют это «бабский режим», но это не относится к моим ножам,
Так что, пацаны, на вас я хуй ложил, и всё это время он на вас лежал.
Ладно, ну, положим, я тарелки бил, думал, что поможет – я же мелкий был,
Брат походу ссыт, но головой качает, мол он по горло сыт, но он меня прощает.
Истерика проходит, проходит злоба, я выдохся и устал.
На грязной кухне стоим мы оба и всё вернулось на свои места.
Он заметает осколки наскоро, говорит о силе чувства братского,
Вытирает мне слезы насухо и к себе прижимает ласково,
Но крепко: он силой весь в отца, из его объятий не вырваться,
Я понимаю – это снова близится, и опять не могу противиться.

Прошу, заделайте это окошко в тонкий мир,
Оттуда лезут те, кого неловко называть людьми.
Это – нелепое что-то в сущности, просто ебаные сущности,
Просто знакомые радости, просто дыхание вечности.